Руслан Пахомов: БЭБ должен стать бизнес-амбассадором, а не органом наказания.

В Украине продолжается обновление Бюро экономической безопасности (БЭБ). Этот орган, созданный в 2021 году, не оправдал ожиданий: несмотря на смену руководства и команды, реальные результаты отсутствуют. Верховная Рада приняла закон о перезапуске БЭБ, который включает новый отбор руководства, переаттестацию и кадровое обновление.

Можно ли действительно реформировать БЭБ и что для этого необходимо? Об этом мы беседуем с Русланом Пахомовым, управляющим партнером Forsego Ukraine, специалистом по государственным трансформациям, бывшим руководителем службы борьбы с киберпреступностью МВД Украины и кандидатом на пост директора БЭБ.

— Почему вы решили выдвинуть свою кандидатуру на должность директора БЭБ?

— Экономика Украины находится в критическом состоянии. С началом полномасштабной войны мы сразу потеряли 30% ВВП. Если взглянуть на национальную стратегию доходов, она предполагает ежегодный рост ВВП на 5-7%. На практике же мы имеем около 3%. Восстановление происходит очень медленно, а бизнес, который должен стать его двигателем, находится в состоянии сильного стресса.

С 2022 года в страну поступило более 100 миллиардов долларов международной помощи. Мы уже понимаем, что такие суммы больше не поступят, и окно возможностей быстро закрывается. Поэтому восстановление государства ляжет на плечи бизнеса. Но для этого необходимо создать нормальные условия, а не "душить" его проверками и коррупционными схемами.

БЭБ — ключ, который может кардинально изменить ситуацию. Именно поэтому я подал свою кандидатуру.

— Почему вы считаете, что именно вы можете изменить ситуацию на этой должности к лучшему?

— У меня есть необходимый опыт.

Во-первых, правоохранительная деятельность. В свое время я создал службу борьбы с киберпреступностью, обучался в США, проходил стажировку в ФБР, и видел, как работает их система, как они взаимодействуют с другими структурами - иммиграционной службой, таможней, наркоконтролем.

Во-вторых, у меня есть управленческий опыт в бизнесе. Я работал кризисным топ-менеджером, занимался консалтингом и создавал технологические компании. Я понимаю, как работает рынок, какие проблемы существуют у бизнеса и что его сдерживает.

В-третьих, я участвовал в международных проектах по государственной трансформации. За последние три года мы реализовали множество таких проектов, среди которых WarCrimes.gov.ua (документирование военных преступлений РФ), электронный суд и система электронного уголовного производства для объединения правоохранительных органов.

Я знаю, как реформировать сложные государственные структуры. Это и есть мое главное преимущество.

— То есть, вы считаете, что именно зарубежный опыт может помочь реализовать подобные программы в Украине?

— Безусловно, зарубежный опыт должен быть внедрен, но также важна украинская реальность. Это должен быть правильный симбиоз.

— Можете привести примеры, что можно внедрить в Украине, основываясь на том, что вы видели за границей?

— Это и методы управления, и подходы к управлению персоналом, внутренние метрики, выстраивание бизнес-процессов, проекты по автоматизации деятельности, а самое главное — это лидерство на каждом управленческом уровне.

— В прошлом году вы были привлечены к проведению аудита БЭБ. Что удалось выяснить?

— Да, консультативная миссия ЕС попросила нашу компанию исследовать, как работают подразделения внутри Бюро экономической безопасности и что можно предложить для повышения их эффективности и взаимодействия.

По результатам исследования мы обнаружили, что фактически существуют два отдельных органа: аналитики, которые должны выявлять финансовые преступления, и детективы, которые должны на это реагировать. Однако они фактически не взаимодействуют. Аналитики не понимают, чем могут быть полезны, а детективы, наоборот, избегают общения с аналитиками. Они работают, как на разных планетах.

Мы предложили автоматизировать процессы и создать информационную систему для эффективного взаимодействия аналитиков и детективов. При определенном подходе можно сделать так, чтобы детективы даже не знали, какой аналитик работает с ними над кейсом, что значительно снизит коррупционные риски.

Задача Бюро — сделать так, чтобы именно аналитика двигала правоохранительную деятельность. Чтобы информация, выявленная аналитикой, через информационные системы попадала к детективам, и уже тогда принималось решение о наличии состава преступления.

— Что именно должно измениться в работе Бюро?

— Бюро экономической безопасности должно быть органом, который не давит на бизнес, а, наоборот, очень деликатно работает с ним и с экономикой.

Даже если кто-то что-то нарушил, задача состоит в том, чтобы он компенсировал государству убытки, но при этом, если это реальный бизнес в реальном секторе экономики, он должен продолжать работать. Он должен зарабатывать и платить налоги.

Сегодня же БЭБ и другие правоохранительные органы больше сосредоточены на создании искусственных преград, изъятии компьютерной техники, блокировке счетов или вообще приостановлении деятельности предприятий.

Дополнительно должна работать система взаимного контроля. Это своего рода защита от внутренней коррупции.

— По факту БЭБ абсолютно не оправдал ожиданий, возлагаемых на него. По вашему мнению, почему так произошло?

— Главная проблема заключается в ошибочной кадровой политике.

Сначала конкурс на должность руководителя стал формальностью - победил бывший налоговик, который превратил БЭБ в налоговую милицию. Это была своего рода реинкарнация налоговой, но теперь уже в Бюро экономической безопасности.

— Что, по вашему мнению, необходимо изменить в первую очередь?

— Привлечь новых специалистов. Провести открытый конкурс на все должности. Это не должны быть только силовики. В БЭБ должны работать финансовые аналитики, аудиторы, экономисты, ИТ-специалисты. Только так можно изменить культуру организации.

— Что бы вы сделали на посту директора БЭБ для предотвращения коррупции внутри самой структуры?

— Во-первых, необходимо провести переаттестацию всех работников. В результате будут уволены все, кто окажется некомпетентными или не будет соответствовать критериям добропорядочности.

Во-вторых, детективы и аналитики должны быть независимыми в своей профессиональной или процессуальной деятельности, но их действия должны быть прозрачными и под контролем через цифровые системы.

В-третьих, автоматизация. Использование цифровых алгоритмов поможет предотвратить коррупционные схемы, когда "знакомый" детектив прикрывает или фабрикует дела.

— А как насчет политического давления? Действительно ли есть риск, что у властных кругов появится соблазн влиять на Бюро экономической безопасности, и что с этим делать?

— Все просто. Если детектив и аналитик будут полностью независимы в своей деятельности — им никто не сможет указывать, даже директор Бюро. А значит, не будет смысла давить на руководителя, потому что у него не будет полномочий для этого.

— Реально ли это осуществить?

— Я много говорю о культуре, потому что именно ее необходимо кардинально изменить, и это самое сложное. Когда в организацию придут независимые, самостоятельные, самодостаточные специалисты, это будет их запрос на самореализацию. Они сами захотят реализовать полномочия, предоставленные им государством. И каждое вмешательство в эту самостоятельность будет встречать сопротивление внутри организации.

Именно такую структуру я и хочу построить.

— Как БЭБ должен сотрудничать с бизнес-сообществом и гражданским обществом?

— Гражданское общество и бизнес — ключевые союзники в реформировании БЭБ. Они могут помочь реформировать как своей экспер